Последнее фото:
Это еще хорошая дорога Новые галереи:
2020 год начался
Гуково 2019. 1.
Бессмертный полк 2018 в Гуково
Комментарии к страницам
Новости сайта.
Добавления и изменения на сайте:
 | НАША ИСТОРИЯ19.03.2011 |  Алексей Федорович Ренжиглов – сын Донской земли, родиной которого стало село Крюково. Он родился в большой крестьянской семье, где, кроме него были еще два брата и две сестры. В 1941 году отца не стало, а вскоре старший брат Иван ушел на войну. Он погиб в первом же бою – сгорел в танке. 17-летний Алексей в мае 43-го года тоже был призван в Красную Армию. Был пулеметчиком на одном из кораблей Днепровской флотилии. Два долгих года Алексей воевал на одной из самых кровопролитнейших войн. Был участником битвы за Берлин, награжден орденом Красной Звезды.
В послевоенные годы, Алексей Федорович работал инженером-строителем на стройках г. Гуково. Почти двадцать лет своей жизни отдал он этому городу. Он – один из тех, с кем этот город рос, становился на ноги.
Ниже представлены несколько очерков и зарисовок из его книги, вышедшей в 2003 году в издательстве «Булат» (г. Ростов-на-Дону). Они о красоте его “малой родины”, о войне, о его городе.
|  Осенние этюды
В завечеревшем октябрьском небе вдруг увидел два клина журавлей.
Птицы четко держали строй, тоскующе и тревожно перекликивались. Казалось, этими криками они передавали мне, крюковскому полю и всему окрест прощальные позывные и неутешную печаль разлуки с родиной...
Журавли растаяли в просторе, но я долго еще глядел им вслед. На сердце разливалась теплая радость – летают еще журавли.
Давайте мысленно поднимемся до высоты журавлиного полета и по-птичьему, зорко посмотрим на землю родного края. Все ли делаем, чтобы сохранить и умножить его красоту и щедрость?
Нет ли огрехов?
***
За порогом нашего дома березы... Посажены давно, тогдашние светлокожие саженцы теперь вымахали вровень с крышей дома. Красавицы да и только.
Видеть рядом дерево – всегда радость. Да если оно еще любо тебе.
Мы, жильцы, березам – свое внимание, заботу, а они в знойные дни – прохладу и тень нам, весной – ладную песнь листьев, целебные запахи. А в дни бабьего лета в своем зеленом убранстве дарят золотисто-багряные мазки, предвестники осенней поры и чистую печаль о только-что ушедшем от нас лете.
***
В горном лесу самый разгар осени. До самых его границ – листопад. Палые листья кудрявятся всеми оттенками радуги. Легкий ветерок шевелит их. Как живые, листья жмутся друг к другу, жалуясь, шуршат под ногами...
Почему-то среди этого безбрежья листвы не верится в иную реальность: звуки проходящих вблизи поездов, косое скольжение полета сороки, надрывные стоны чаек над речкой Кундрючьей... Все это – будто не здесь. Есть только эти лисья.
Наверное, так было и так будет, когда меня уже не станет... Не чудо ли: здесь, среди опавших листьев, в осеннем лесу я пережил себя!..
***
За крайком кроны рябина смотрится в остуженные окна детской больницы. Самодовольно похваляется красными гроздьями ягод, похожими на огненные праздничные фонарики. Под зыбким осенним ветерком фонарики раскачиваются, малиново звенят...
Сверху в палые желто-осенние листья рябины ныряют скворцы, синицы, воробьи – верещат, барахтаются...
Ребятня, позабыв о своих хворях, весь день льнет к стеклу, толкается у окна – восхищается красотой рябины, осени и игрой птиц.
В душе благодарю человека, посадившего здесь рябину...
|  Пшеничное поле
Светлой памяти брата Вани,
Танкиста, погибшего на войне, посвящаю...
Это было давно. В ее девчоночьи годы... Там, за речкой и тополиной рощей, вблизи ее села, день и ночь ревели, не умолкая, моторы - на танковом полигоне ускоренным курсом готовили для фронта танкистов.
Как-то раз у ее калитки остановился кареглазый молоденький курсант в танкистской форме и попросил напиться. Она метнулась в дом за водой. Курсант выпил полную кружку, поблагодарил, улыбнулся и ушел.
А потом повадился к ним как бы невзначай, мимоходом и девчонка опрометью бежала за водой, протягивала ему полную, с краями, кружку. Молча, не спуская с него зачарованных глаз, следила, как он пьет, прижмурив от удовольствия глаза.
Как-то, возвращая кружку, он широко улыбнулся: «Вот спасибо! Слушай, а ты в каком классе, если не секрет?» Она кокетливо передернула плечами, тоже широко улыбаясь, ответила: «В десятом, сударь мой, в десятом!»
Однажды, прощаясь, он вдруг спросил: «Ты будешь мне писать? Я пришлю номер полевой почты. Пиши, ладно? Фото не забудь... – Помолчал, о чем-то размышляя, потом с тревогой сказал: - Мне ведь скоро на фронт. Ну ладно, в другой раз. В следующее увольнение приду – поговорим».
И не пришел. Напрасно она долго простаивала у плетня, не спуская глаз с заречной стороны, где недавно ревели моторы танков. «Ее курсант» больше не появлялся и в ней росла безотчетная тревога, похожая на дурное предчувствие.
Она терпеливо ждала, сколько хватило сил, а потом, собравшись с духом, побежала за речку, дождалась у ограды военного городка его приятеля, стыдясь, мучительно краснея, спросила: «А где тот парень, что заходил с вами пить воду?»
Тот насмешливо ухмыльнулся: «Он что, дружок твой? Так вроде зелена ты для дружков, - и смягчившись, на полном серьезе добавил: - Уехал он, не расстраивайся. Их внезапно отправили, понимаешь? Жди писем.»
С той поры он стал жить в ее мечтах. Ей рисовалось все просто и отчетливо. Вот закончится война, она уже окончит школу, приходит вечером в клуб, и тут – он. Подойдет, склонит перед ней голову и радостно скажет: «Разрешите пригласить Вас на вальс». С этого вальса и на всю остальную жизнь они больше не расстанутся.
Он не пришел к ней никогда. Из письма его приятеля она узнала: «Погиб в первом же бою. Сгорел в танке».
Обработка Николая Алексеевича Ренжиглова
Мы продолжим публикацию рассказов Алексея Фёдоровича Ренжиглова. |
|
|
